В любом фильме, даже немом - как бы парадоксально это ни звучало, - одной из важнейших составляющих был и есть звук.
Представьте себе, в начале 20-го века, когда еще не было звукового кино, в больших кинотеатрах симфонический оркестр исполнял написанную специально для того или иного фильма музыку, а в малюсеньких никель-одеонах тапер подбирал для фильма музыку на пианино. Первые попытки озвучить фильм были совершены еще при Люмьер. Так что даже при условии, что изоряд считается главнейшей составляющей фильма, кино - как искусство, можно сказать всегда тяготело к звуку.
При всем при том, если вы хотите поговорить о звуке в кино, вам придется тщательно выбирать фильм, на котором можно привести пример. Я выбрала "Любовное настроение" китайского режиссера Вонга Карвайа не случайно. По-моему звук здесь не просто дополняет действие, подчеркивает эмоции и создает ту или иную атмосферу, но еще и является одним из действующих лиц. Это персонаж со своим характером, который прямо повлиял на судьбу главных героев - госпожи Жен и господина Чоу.
Ну, давайте с самого начала договоримся, что сюжет я рассказывать не буду: вы либо уже смотрели фильм, либо посмотрите его потом.
Итак.
Фильм начинается довольно шумной сценой. Госпожа Жен снимает комнату в доме госпожи Суен, а через секунду после ее ухода ту же комнату пытается снять господин Чоу. Обратите внимание: сцена шумная. Голос госпожи Суен высокий, резкий, хотя она и не плохая женщина. Кроме того - и это самое важно - за кадром мы постоянно слышим громкий разговор друих жильцов госпожи Суен, чей-то топот, звук столовых приборов. Этот звук не только создает атмосферу большой "китайской коммуналки", но и с самого начала предупреждает нас, что обитателям этой квартиры (да и соседней, как оказалось, тоже) никуда не скрыться от этого шума чужих разговоров и азартных игр до самого утра. Впоследствии герои остро почувствуют это, но зрителя режиссер предупреждает с самого начала. Далее - еще более шумная сцена переезда.Но даже когда хлопоты переезда закончатся и крикливые грузчики уедут, шум "многожительного", "многоголосого" дома никуда не денется.
Наконец на 5-ой минуте все звуки умолкают, и зритель погружается в музыку японского композитора Шигэру Умэбаяши. Кстати, первоначально это был саундтрек фильма "Юмэдзи" японского режиссера Сэйдзюна Судзуки. Музыка так и называется "Yumeji's theme". Но справедливости ради стоит отметить, что именно Шигэру Умэбаяши написал музыку к следующему фильму Карвайа - "2046", - отсылки на который есть уже в фильме "Любовное настроение".
Слава режиссеру, те несколько минут, пока звучит музыка, все другие шумы просто замолкают. Ничто не мешает и не примешивается (если можно так выразиться) к музыке, которая придает невероятную элегантность даже сценам бедных китайских кварталов. С этой музыкой госпожа Жен кажется особенно красивой, ее походка становится вальяжной, кокетливой, все вокруг, и даже простая лапша в синем бедончике, облагораживается (особенно, когда вступает соло скрипки).
Но вот музыка прекращается, и в кинореальность снова врывается поток шумов.
Офис главной героини не похож на ее квартиру. Здесь чуть потише, постоянно слышны телефонные звонки и стук кнопок печатающей машинки. Но плюс ко всему здесь еще и постоянно слышен приглушенный звук кондиционера, который придает некоторую сухость атмосфере сцены. Оригинальное решение.
Но все же я особенно выделяю три шумовых периода в фильме: шум комуналки, музыку и дождь. Кстати, дождь - единственный шум, который в одной только сцене примешался к музыке. Все минорные, тоскливые сцены оформляет дождь. И что интересно, в одной сцене, где госпожа Жен особенно расстроена, она запирается в ванной, включает душ и начинает плакать. Но звук душа мы слышим еще до того, как нам показывают кадр в ванной. И этот звук очень похож на шум дождя. Эта невольная ассоциация передает особый оттенок печали - такую щемящую тоску, как обычно бывает, когда за окном темно и идет дождь.
Одной из особенностей этого фильма являются так называемые "диалоги с одним собеседником" (сама так их назвала). Во время этих диалогов Карвай показывает нам только одного собеседника, но голоса мы слышим обоих. Благодаря этим диалогам режиссер ни разу не показал ни мужа госпожи Жен, ни жену господина Чоу. Это очень интересный прием. Он придает некоторую величественность и загадочность невидимому собеседнику, подчеркивает его значимость в данном эпизоде, и в то же время позволяет сконцентрироваться на видимом собеседнике, которым обычно оказываются главные герои.
Диалоги у Карвайа очень интересные. Особенно интересен прием с повторением диалогов, когда госпожа Жен и господин Чоу как бы играют в отношения и могут снова и снова переиграть партию. Они любят "играть". Особенно трогательна сцена, где госпожа Жен репетирует с господином Чоу свой разговор с мужем: она должна заставить его признаться, что у него есть любовница, а это нелегкий разговор. Интересно то, что диалог происходит во время обеда. И чавкание господина Чоу и тот шум, с которы он поглощает не то соус, не то сок, придает разговору небрежность и жестокость - ведь госпожа Жен чуть не плачет.
Наигранные отношения господина Чоу и госпожи Жен перерастают в романтические. Но вот беда. В их жизни постоянно присутствую звуки чужого радио, чужих разговорво, чужих игр, чужих сплетен. Шум коммунальной квартиры постоянно напоминает им, что они не одни. Что за ними следят, что они на виду. В их личную, закрытую, интимную жизнь постоянно вмешивается жизнь "коммунальная", ведь даже при закрытой двери шум чужого радио слышен.
Наконец господин Чоу, который с детства мечтает написать роман о боевых искусствах, снимает другую квартиру, где уединяется, чтобы "спокойно писать", как он сам говорит. Герои остро переживают наличие шума в своей уже не личной жизни. А вот в новой квартире господина Чоу тихо. Здесь красные занавески и шахматный пол в коридоре, и стук каблучков госпожи Жен отдается здесь звонким эхом. Эти каблучки - то быстрые, то медленно чеканящие каждый свой шаг, - определяют ритм всей красно-шахматной сцены, где любовники (хотя они так и не стали любовниками) спешат друг к другу.
Помните, в самом начале я отметила, что в этом фильме звук
превращается в действующее лицо, причем даже в чуть ли не единственного
отрицательного персонажа картины? Сейчас, наконец, объясню почему. Я уже сто раз
успела отметить, что из-за шума соседей
по коммунальной квартире личная жизнь героев перестала быть личной. Пытаясь
сбежать от этого шума, а вместе с ним и от своей жизни, господин Чоу уезжает в
Таиланд. Вернувшись несколько лет спустя, он узнает, что у госпожи Жен уже есть
ребенок, и что былое уже не вернуть.
В конце фильма господин Чоу уходит в храм (на первый взгляд
кажется, что это буддистский храм, но на самом деле это индуистский храм
Ангкор-Ват, посвященный богу Вишну, хотя режиссер не акцентирует это). Мальчик
в желтой одежде монаха, молчаливые своды храма, неподвижный пейзаж - все это
символы тишины. Как будто после жизни, наполненной шумом - офиса, коммуналки,
чужой страны, главный герой пытается окунуться в тишину. И здесь опять звучит
музыка - единовластная, доминирующая сила всей сцены. Хотя, если честно, я бы
выключила звук в этой сцене вообще. Пусть зритель наслаждается.
